И снова тихо…

Липкая холодная капля пота стекла по спине. Прислушиваясь к тишине, взялась за ручку и немного приоткрыла дверь. Лунный свет проникал сквозь высокое окно, тускло освещая лестницу. Частички пыли будто светились в призрачных лучах.

Показалось.

Просто показалось.

Выдохнув, осматриваюсь по сторонам, не решаясь переступить через порог, и вздрагиваю, отчётливо услышав тихий плач. В этот раз настолько горький, что щемит в груди от жалости. Пальцы словно свело, и не было сил отпустить дверную ручку.

– Арин? – сиплый еле различимый шепот сорвался с губ.

– Я внизу! – грусть в ее голосе чувствовалась кожей.

Что она там делает? Заедает горе?

Несмело открываю дверь пошире и на деревянных негнущийся ногах иду к лестнице, не в состоянии избавится из внутренней дрожи.

Спускаюсь по ступеням, грустно поскрипывающим под моими шагами, и замираю, едва коснувшись босой ногой пола. Перевожу дыхание, нервно облизываю пересохшие от волнения губы и осторожно, на цыпочках, втянув шею в плечи, выворачиваю в коридор, ведущий на кухню.

– Арин? – снова шепчу, с трудом проглотив колючий ком в горле.

– Я здесь, – повторяет она.

Вижу в дверном проёме свет от раскрытого холодильника. Так и есть, депрессия вылилась в ночное обжорство. У нее такое бывало, особенно в период первой влюбленности. Расстроится и все, здравствуйте ночные свидания с холодильником. Эх, Арина, Арина, девочка моя ясноокая, нашла из-за чего расстраиваться! В жизни есть гораздо более печальные вещи, чем неудовлетворенная клиентка и сломанный каблук. По себе знаю. Сокрушенно качаю головой и иду к ней, утешать, отбирать тортик или что она там, на ночь глядя, точит.

Делаю несколько шагов и замираю, чувствуя, как в груди ледяные когти страха пока еще нежно, невесомо прикасаются к сердцу.

Холодильник закрылся, отчего все погрузилось во мрак.

…И открылся снова.

Несколько секунд открыт и снова закрывается. И так повторяется раз за разом.

И память тотчас воскрешает образ сестры, когда она "варила кофе", засыпая плиту сахарным песком.

Сердце ухает куда-то вниз, до самых пяток, отдавая щемящей болью во всем теле.

Пожалуйста…не надо…опять…

Холодильник с каждым разом открывается – закрывается все быстрее. Внутри позвякивают банки, бутылки. Я хочу убежать, вернуться к себе, но меня останавливает очередной пронзительно жалобный всхлип. Ариша…

Что она творит? Что опять происходит?

Превозмогая страх, делаю маленькие, крошечные шаги в сторону кухни, чуть дыша, до боли сжимая вспотевшие ладони в кулаки.

– Арина? – снова зову сестру и слышу надломленный голос, пропитанный нотками истерики:

– Я здесь, – доносится с кухни.

Моргание света от открывающегося холодильника, отзывается пульсирующей болью в висках. На ощупь нахожу выключатель на стене и торопливо на него давлю. Легкий щелчок и … ничего. Освещение не загорается. Щелкаю кнопкой, стучу по ней – результата никакого, меня по-прежнему окружает неприятная, пугающая темнота.

Всхлип. В этот раз испуганный. Горький. Мой.

Грудь сдавило тяжёлыми обручами, усеянными острыми шипами. Ощущая уже не страх, а лютый ужас, иду вперед, к ней. Потому что не могу иначе несмотря на то, что инстинкт самосохранения бунтует, бьется, гонит обратно. Там моя сестра.

Ноги, как не живые, как не мои. Шаг, еще шаг…

И тут до меня доносится звук, от которого мороз по коже.

Тихий скрип ступенек. Кто-то спускается со второго этажа…следом за мной. Медленным размеренным шагом. Не торопясь.

Уже не могу дышать, колючий ком перекатывается в горле.

Холодильник, звеня внутренностями, неустанно раскрывается и закрывается, парализуя монотонным ритмом, миганием тусклой лампочки

Шаги по лестнице раздаются все ниже и ниже. Я уже могу видеть темную бесформенную тень в голубоватом лунном свете.

– Арина, – снова шепчу, чувствуя, как стремительно седеют волосы на голове. Мой голос так слаб, жалок, беспомощен, что я сама его едва слышу.

– Я здесь, – все тот же короткий ответ с кухни.

Делаю нерешительный шаг в том направлении…

– Ты тоже это слышала? – раздается вкрадчивый голос сестры со стороны лестницы, и я чувствую, что меня будто каменной глыбой придавило, не могу дышать.

В ужасе прижимаюсь спиной к стене, зажав себе рот рукой. Я не знаю, где правда, не знаю кому верить.

Дверца холодильник размеренно хлопает, его внутренности то и дело освещают помещение бледным тоскливым светом. Лестница все так же поскрипывает в такт шагам. Там всего пятнадцать ступеней в каждом пролете!!! Почему скрип не замолкает? Почему??? Причудливая тень все так же клубится в пролете, на одном месте.

Схожу с ума.

Прижимаю руки к груди, боясь, что сердце разобьётся о ребра. Затравленно озираюсь то в сторону кухни, то в сторону лестницы.

И тут телефон, который я судорожно сжимала в ладони и о котором я уже благополучно забыла, оживает, заставив подпрыгнуть на месте от неожиданности. Звуковой сигнал, имитирующий кукушку, сообщает о входящем сообщении.

Быстрый взгляд на экран и еле сдерживаю крик.

Это пишет сестра.

"Диана, Я осталась у Андрея, не жди меня сегодня. Арина. Целую."

Время отправки – шесть вечера…

– Ди, ты где? – раздается требовательный голос с кухни.

– Ди, ты где? – вкрадчиво вторит ему эхом голос со стороны лестницы.

Душат рыдания.

Меня нет! Оставьте меня в покое!

Холодильник открывается уже каждую секунду. Шаги по деревянным ступеням повторяются так, будто кто-то бежит вниз, по нескончаемому эскалатору, топая тяжелыми сапогами.

Все замирает, затихает, когда раздается очередное "Ку-ку" сообщения.

"Спокойной ночи, Ди" – приходит на телефон. И тотчас безумие снова оживает, с каждым мигом ускоряясь. Топот, моргающий свет, бряцание бутылок.

Отшвыриваю мобильник в сторону, будто ядовитую змею. Зажимаю рот обеими руками, чтобы не завопить в голос, и пячусь, пока не упираюсь спиной в дверь кабинета. Локтем нащупываю ручку, давлю на нее, и вваливаюсь внутрь, торопливо захлопывая за собой дверь.

Быстрый затравленный взгляд по сторонам, чтобы убедиться, что я здесь одна. Хватаю с глубокого старого кресла серо-красное, клетчатое покрывало и на цыпочках бегу к письменному столу.

Накидывают тряпку поверх столешницы, прижимая ее тяжёлой книгой, и ныряю под стол в своё нелепое детское убежище. Другого все равно нет.

Забившись в самый угол, прижалась спиной к сплошной стенке стола, зажала уши руками и зажмурилась, пытаясь отгородиться от кошмара, охватившего каждую клеточку.

– Хватит, пожалуйста. Отстань от меня, – умоляю, сама не знаю кого.

Начинаю раскачиваться, как умалишенная, потому что все так же отчётливо слышу двух хлопающий дверцы и скрип ступеней.

Потом внезапно наступает тишина. Жуткая, по-зимнему холодная, пронизывающая до самых гостей.

Закусив губы, чувствую солоноватый привкус крови во рту. Превратившись в каменное изваяние, прислушиваюсь к происходящему. Каждый вдох, каждый глоток кислорода, как сгусток концентрированной кислоты, разъедает лёгкие. Балансируя на грани безумия, сижу в убогом укрытии, от страха громко стуча зубами.

Закончилось???

Пускай все это закончится! Пожалуйста!!!

Я больше не хочу! Не могу!!!

– Где же наша Ди? – раздается вкрадчивый голос Арины.

По эту сторону двери. В кабинете. Совсем рядом.

Или не Арины, а кого-то или чего-то страшного, непонятного. Я не знаю.

Слышу неуверенные шаркающие шаги по комнате, приближающиеся к моему убежищу. И чем они ближе, тем сложнее удержать крик, рвущийся из груди. Даже не крик, визг, истошный безумный визг.

Стараясь сдержаться, зажимают рот обеими руками, прижимая изо всех сил ладони к мокрому от слез лицу, задыхаюсь.

Она обходит стол. Я слышу, как по столешнице легонько постукивают ее ухоженные, ровные ноготки.

– Диана, выходи, – ласковый голос хищника, – иди, обними сестрёнку.